|
Карелия 06.11.2008
Вначале было слово и оно
было по-русски
Г.Светлова
Мы представляем интервью с художником
Владимиром Фоминым.
Это
имя давно известно за пределами
нашей страны благодаря успеху 30-ти
персональных выставок, преимущественно в музеях и галереях мира, 11 из
которых прошли в Финляндии, по три выставки - в Норвегии, Швеции, Германии,
5 – США. Более 700 работ художника находятся в Национальных музеях России,
Финляндии и Норвегии, в частных коллекциях мира, собраниях музеев искусств,
художественных галерей и культурых центров разных стран.
Его
картинами проиллюстрировано 5 книг, выпущенных 2004-2008г.г. английским,
финскими и российскими издательствами. Творчество художника изучается в
вузах США (с 1999г.), Финляндии (с 2001г.), Норвегии (с 2003г.), России (с
2000г.).
Как
и всем выходцам из русской
провинции, ему достался окольный путь к славе. Сибиряк, родившийся
г. Томске в 1963г., прежде чем поступить в лучшее в СССР Красносельское
художественно-ювелирое училище, что
под Костромой, он обучался иконописи
в монастырях и прикладному делу народных умельцев. Но лучшими учителями
навсегда остались для него книги по искусству многих библиотек.
В 1986 г. Фомин получил привилегию быть зачисленным
в училище без экзаменов, а в 1989г.
- диплом художника-ювелира. Затем были два года добровольного заточения в томской избе, где кроме печи и
деревянной кровати ничего не было, где Фомин доказывал самому себе то, о чем уже на первом курсе знали его
преподаватели: «от природы или от бога дар имеющий писать обязан». Этими словами напутствовал его Илья Глазунов при встрече в Российской Академии искусств. По иронии судьбы, в том самом здании прежде они были
сказаны Ильей Репиным костромскому самоучке-лубковисту Ефиму Чеснякову.
Первые персональные выставки Владимира были инициированы иностранцами на круизных кораблях, в т.ч. заходивших в
порт столицы Карелии, которую с 1992г. художник выбрал для постоянного
местожительства. В 1993г. Министерство внешних связей
Карелии устроило в своих стенах презентацию картин Фомина, пойдя навстречу
пожеланиям заочно знакомого с его работами Генконсула Франции М. Блаттмана. Впоследствии художник лишь
однажды, благодаря норвежским организаторам, выставлялся на родине.
Недавно он вернулся из Парижа, где состоялась его третья по счету
персональная выставка в этом году.
- Владимир, только что прошла
Ваша персональная выставка в галерее Парижа. Что из себя представляла
галерея? Как была организована выставка?
-
Картины по мановению волшебной
палочки сами в Париж не перелетают.
Чтобы организовать выставку была проведена
предварительная работа с огромной затратой
энергии и денежных средств, прежде всего моего друга, финского бизнесмена
Матти Вехвиляйнена.
Галерея Арт-Презент находится в самом центре города Света или города
Огней, как его называют, метрах в 100 от Центра Жоржа Помпеду. Это двухэтажное здание, в разных залах
которого одновременно проходит сразу несколько выставок
Когда мы с женой добрались до галереи, первое, что мы увидели - это
моя картина в главной витрине,
которую фотографировали прохожие.
Работы уже висели на своих местах. Пригласительные билеты на фуршет
получили 400 человек, но в галерею набилось
человек 500. Конечно, многие пришли просто покушать и пообщаться. Почему бы и нет.
- Какие надежды Вы питали,
выставляясь в городе искусств и в какой мере они оправдались?
-
На самом деле, в Париже одних музеев
- 600, а уж галерей на одной улице в центре может быть до двадцати. Их там
десятки тысяч. В Париже выставляются
ежегодно тысячи и тысячи художников со всего мира и не о каждом напишет
пресса. А обо мне написали популярные газеты и журналы, но на презентации
мне передали только газету «Русская мысль» и журнал «Наполеон». Приятно
было сознавать, что моя галерея относится к разряду престижных.
Париж видел все, а нам с женой он подарил вселенский праздник. В жизни
современного человека самое дорогое – это общение, в нашем случае – с
французами. Вспоминаются слова Б.Гребенщикова. «Ведь всё это сон гарсон №2…». Я
даже щипал себя за ухо, думал, что сплю. А если, нет, значит, надежды оправдались.
- Говорят: «Увидеть Париж и
умереть». А какие у Вас остались впечатления от увиденного? Что дал Вам
Париж? Изменил ли он Вашу жизнь?
- В 1994 году я встретил пожилую француженку на острове Кижи. Она
сказала «Я увидела Кижи - теперь можно и умереть…». Она
видела много раз Париж и не умерла, а я видел много раз Кижи. Так
что будем жить.
Грезить Парижем - это одно, а
видеть этот прекрасный город наяву - совсем другое. Впечатлений за 17 дней
в Париже - миллион! Начиная от 20 - градусной погоды, заканчивая музеями.
Париж вечен, живёт жизнью, которая формировалась столетиями. Он все
подчиняет собственным законам гармонии. Даже русские становятся там
приветливыми европейцами. Я приехал и уехал, а Париж остался. И всё же, он приоткрыл мне некие тайны своего бытия,
непохожие ни на Москву, ни на Питер, где все довольно хаотично устроено. В Париже я понял, что
если Господь и сказал вначале слово, то оно было на русском.
- Какие
достопримечательности Парижа произвели на Вас наибольшее впечатление?
Поскольку моя галерея находилась в непосредственной близости с
Центром Жоржа Помпеду, то в первый день маршрут был предопределен. Это
самый главный музей современного искусства Парижа, где можно узнать много
интересного при желании и умении
понимать.
Вечером того же дня мы с женой отправились на пешую экскурсию по
Монмартру. Причем, это было дело случая. Когда мы искали наш отель
накануне, то заблудились и обратились за помощью к трем соотечественницам.
У них была запланирована экскурсия по Монмартру, но они пожелали отметить чей-то день рождение в
другом месте и пригласили прогуляться вместо них по самой главной богемной
улице. Так мы бесплатно попали в Мулен
Руж, затем бродили и по ночному Монмартру, где когда-то жили нематериальными
представлениями бедные поэты, музыканты, художники, обосновавшиеся теперь в
музеях.
Тогда впервые увидели церковь Сакре-Кер (Святое сердце -
национальная церковь искупления грехов) – место, где днем яблоку негде упасть, где молодые
люди запивают поцелуи вином.
Вопрос выбора между Лувром и Нотр-Дам де Пари на следующий день
пребывания в Париже передо мной не
стоял. Собор Парижской Богоматери, который Виктор Гюго называл «огромной каменной симфонией» -
легендарное и единственное место, где мы были дважды. Творение человеческих
рук на протяжении почти двух веков оставляет ощущение, описанное великим писателем как «творение Бога, у
которого будто заимствован двойственный его характер: разнообразие и вечность». Одно из сильнейших впечатлений – белый
город с высоты 387 ступеней
Собора. Я потрогал за ухо
одну из химер, призванных отгонять дьявола.
В
Париже кругом достопримечательности,
куда не шагни - везде история и культура. Удалось посмотреть почти все, что
есть в центре и вокруг него – Лувр, Музей Орсе, Дом Инвалидов (укладом
жизни в котором, когда калеки обеспечивают себе достойное существование,
восторгался Петр Первый), Дворцы вроде
Консьержи, церкви Сент-Шапель, Сент-Эсташ, Святой Женевьевы…,
Пантеон, Музей Карнавале (музей истории города), мосты, сады, парки,
арки и многое другое.
Гробница Наполеона в Домском Соборе, сделанная из красного
малинового кварцита, привезенного из Карелии, наводила на меня ужас. Не
знаю, кто это задумал. Но не каждый так может в саркофаге… со святыми
вокруг и огоньками в сумраке.
В Национальной галерее Гранд Палас
мне довелось увидеть одну из самых
уникальных выставок в жизни. Было представлено около 100 поздних работ
Пикассо в сравнении с полотнами художников, которых он «переделывал под
себя». Я и раньше
видел картины Пикассо – в альбомах, в Эрмитаже, но в Париже было нечто другое.
Когда-то в 1998г. мы спорили с женой о похожести Фридриха Ницше и
Пабло Пикассо. Из-за фразы Ницше о
том, что каждый человек ищет в лабиринте не истину, а Ариадну. Мы говорили
об ариадновой нити Ницше – его стиле и трех творческих этапах. Сначала
Ницше играл стилем, затем стиль его
предал – слово стало доступно тем, для кого оно не предназначалось. Впоследствии
остался стиль, за ним стояла не воля личности, а “машина, готовая
разлететься на куски”. То есть Ницше,
разрушенный своим же собственным стилем. Светлана
сравнила поздний период творчества Пикассо с третьим этапом в творчестве Ницше. Я не
согласился, сказав, что Пикассо никогда не работал, но боролся до конца. Ему Богом не было дано своего
предназначения, как оно было дано
Ван Гогу, Гогену, Брейгелю…У него не было своего стиля. Он
искал. Под конец жизни он эмоционально
расслабился, на него работало имя.
То, что я видел в Национальной
галерее Гранд Палас, стоило того, чтобы приехать в Париж хотя бы ради его
выставки. Я имел возможность воочию лицезреть, как Пикассо виртуозно в
своем стиле обработал разные полотна
своих предшественников - Гою, Веласкеса, Энгра, Мане, Руссо, чьи полотна экспонировались рядом.
В 2000г. мы
посмотрели замечательный
документальный фильм о Пикассо –
“Портрет художника”. После этого родился рисунок. Это была женщина на утке, положившая начало моей
новой серии: “Девы. Дамы. Мадонны”. Выставка Пикассо в Париже что-то опять
встряхнула во мне.
- У
Вас 30 выставок по всему мир, т.е. мир, можно сказать Вы повидали. Есть ли
общее между культурной ситуацией в России и на западе и в чем
заключаются отличия?
- Уверен, что даже покойные Юрий Сенкевич и Тур Хиордал, на
похоронах которого в Осло я присутствовал, не видели весь мир. А я - тем
более.
Если
взять Москву и Париж, то разницы в плане проведения выставок незначительна
- нужно оплачивать дорогую аренду галерей –
2000 евро за две недели. Если
взять провинции Скандинавии и России, то бесплатно выставиться можно только
на родине. Мы жили в особенном государстве 70 лет, у нас не должно было быть богатых людей.
А у бедных культуры маловато, так как культура денег стоит.
|
|
