Через самопознание Рембрандт шел к познанию других, к познанию человека, к познанию людей. Он был психологом по дарованию и по призванию своему и сумел высветить такие глубины человеческой души, передать такие сложные эмоции, какие его предшественникам были незнакомы. Фиксируя мгновенное, как бы на лету схваченное психологическое состояние, порывистое душевное движение, едва уловимые изменения психической жизни или краткий миг, краткий момент несвойственного ему самому в молодости покоя, он передавал его сперва через мимическую маску, а потом через мимическую игру своего собственного лица. Автопортрет с Саскией на коленях. С неистовым вдохновением молодости Рембрандт теперь изображает и ее, Саскию, в разных позах и ракурсах, с неодинаковым выражением лица, иногда по нескольку раз на одном и том же листе бумаги, как бы стараясь уловить и понять разные проявления ее характера. Некрасивое, временами простоватое, порой не очень искреннее, чуть жеманное, но необъяснимо влекущее, зовущее лицо Саскии интересно прежде всего тем, что оно отражает безудержное, темпераментное, искреннее и молодое чувство Рембрандта. Оно им светится, им окрашено. Рембрандт наряжает Саскию, он заставляет ее играть - себя или мифологическую богиню - и пишет с нее портрет за портретом. Он наряжается сам, садится за праздничный стол и преподносит публике знаменитый автопортрет с Саскией на коленях. Вглядываясь в лицо безобидно веселящегося кутилы и гуляки Рембрандта, поднимающего бокал за здравие на него смотрящих, вглядываясь в лицо смущенной и как будто бы не очень довольной Саскии, невольно думаешь о том, какую же реакцию должен был вызвать этот портрет у почтенной буржуазной публики. По-видимому, это была первая рембрандтовская "пощечина" общественному вкусу С годами он обрел новый удивительный дар делать портретный облик людей, в особенности тех, кто был близок и дорог ему самому, как бы знакомым и родным нам, зрителям, а чувства его - понятными, близкими, дорогими, как бы нашими собственными. Людям на холстах Рембрандта и ему самому тесно в рамах картин, они живут как бы вне обрамления, чувствуют, думают, едва ли не дышат вместе с нами - они поистине как живые, не отделенные от нас ни временем, ни пространством.

На главную страницу