*************************************************************************************
На лицах героев раннего Веласкеса - крестьянок, водоносов, пропойц - целая гамма мимических переживаний : тут и удивление, и радость , и настороженность… Трудно сказать, Какие преграды мог преодолеть Веласкес на трудном пути изображения динамики человеческих чувств, если бы он не стал придворным художником . Ему, испытывавшему интерес к живому, непосредственному, открытому выражению эмоций, по горькой иронии судьбы пришлось положить жизнь на портретирование чопорных и напыщенных владык и придворных, скованных железными правилами испанского дворцового этикета. Но и в этих портретах Веласкес достиг непревзойденных психологических высот. Редкостное умение видеть человека, умение читать в людях самое сокровенное и порой скрываемое от посторонних глаз, невероятная смелость, едва ли не дерзость суждений о моделях обнаруживались у Веласкеса еще до того, как он стал первым живописцем испанского короля.
Из года в год Веласкес писал дочь Филиппа IV - инфанту Маргариту, замечая, как в очаровательном существе, в "маленьком ангеле" - так ее называли - непосредственность сменяется холодной, леденящей чопорностью, как зловеще проступают в ее облике беспощадные черты вырождения - габсбургские фамильные черты: расплывается и некрасиво вытягивается лицо, уродливо повисают щеки, выдвигается вперед тяжелый подбородок и недовольно, брезгливо оттопыривается нижняя губа.
Из-за того, что до недавнего времени не умели точно определить
отношение Веласкеса к мифологическим темам, осталась непонятой его самая
важная и последняя из написанных им картин со сложной композицией - "Пряхи".
Юсти сказал, что это первая картина, в которой изображена мастерская.
Ханжеская социалистическая публика начала века с восторгом подхватила эту
мысль. Я-то еще в 1943 году высказал убеждение, что знаменитое это полотно
на самом деле мифологическая сцена, где, возможно, изображены Парки[19]. В
то время у меня не было под рукою библиографических пособий для уточнения
сюжета картины. Между тем у сеньора Ангуло появилась счастливая мысль
предположить, что картина трактует легенду о Палладе и Арахне, рассказанную
Овидием в "Метаморфозах", - Веласкес мог читать ее в "Тайной философии"
бакалавра Хуана Переса де Мойя, имевшейся в его библиотеке. Арахна, искусная
мастерица в тканье ковров, бросает дерзкий вызов Палладе, и та превращает ее
в паука. Сияющий фон картины, где мастерство Веласкеса как живописца света
достигает высочайшего совершенства, вполне укладывается в будничный сюжет.
Есть, однако, в этой части картины один загадочный предмет - виолончель, или
viola di gamba, неизвестно почему помещенная там. Две главные фигуры первого
плана - это, по мысли сеньора Ангуло, возможно, Паллада в облике старухи,
какой она выведена у Овидия, и Арахна до спора с богиней. Но дело-то в том,
что эти две женщины не ткут, а прядут. Правда, это обстоятельство еще отнюдь
не доказывает, что тут представлены Парки, даже если предположить, что
иногда они появляются вдвоем, а не втроем. Когда мифологическая картина той
эпохи изображает сюжет не слишком известный, необходимо найти, как сделал
сеньор Ангуло, латинский текст, подкрепляющий наше толкование. И вот я
вспомнил такой текст, который любили цитировать гуманисты, звучащий как
бравурная ария. Это "Свадьба Фетиды и Пелея" - самая длинная и вычурная
поэма Катулла. Фессалийская молодежь любуется коврами. Указывая на рисунки
ковров, Парки поют свои пророчества о грядущем божественной четы и
одновременно прядут: "Левая рука держит прялку с мягкой шерстью, меж тем как
правая легко тянет шерстинки, свивая нить двумя согнутыми пальцами, а
опущенный вниз большой палец вращает веретено... В тростниковых корзинах у
их ног белеет пушистая шерсть". В этой картине представлена обычно
несвойственная Веласкесу атмосфера - праздничная и музыкальная, хорошо
согласующаяся со стихами Катулла.
Написанная около 1657 года, за три года до кончины, картина "Пряхи" -
вершина творчества Веласкеса.
Здесь достигает совершенства техника
разложения объекта на чисто световые валеры, а также смягчен беспощадный его
натурализм. Веласкес здесь избегает портретирования. Ни одна из фигур не
индивидуализирована. Старая пряха слева наделена лишь родовыми, и в этом
смысле условными, чертами старости. Лицо молодой пряхи художник умышленно
нам не представляет. Зачем все эти предосторожности? Несомненно, для того,
чтобы помешать вниманию сосредоточиться на каком-либо частном компоненте
картины и чтобы она действовала на зрителя всей своей целостностью. Если уж
искать в этой картине протагониста, придется признать, что главный ее
персонаж - это падающий слева на фон картины солнечный свет.
В остальном композиция такая же, как в "Менинах" и в "Сдаче Бреды":
очертания буквы V, образуемые расставленными руками на первом плане, а
внутри нее помещен ярко освещенный второй план. Картина сильно пострадала во
время пожара во дворце, случившегося в 1734 году.
Художественный дар Веласкеса, его редкостное умение наблюдать и понимать людей его удивительное, несравненное искусство созрело и раскрылось при дворе Филиппа. Он почти не писал ни себя, ни своих близких, он уже навсегда был оторван от народной Испании, где родился и вырос, от естественной, темпераментной Севильской жизни, тоской по которой томился в королевском дворце. До самой смерти, в предчувствии которой он написал свой потрясающий автопортрет в "Менинах" и "Пряхах" - ту великую народную Испанию.
Инфанта Маргарита (1653)
Инфанта Маргарита(1658-1660)
Инфанта Мария
Менины
Венера перед зеркалом
Елизавета Бурбонская
Женщина, готовящая яйца
На главную страницу