Вернуться на главную страницу

В СТИХАХ И ПРОЗЕ
Безенги в стихах и прозе

Вадим Алфёров, Воронеж

Горы - моя карма, впрочем, я надеюсь, и Ваша тоже. Когда пишут об альпинизме и пройденном достойном маршруте, то чаще всего рассказывают о трудностях, преодолевших альпинистами. Интерес обоснован "жареными фактами", в которых нуждается и пресса, и читатель. Дефицит адреналина диктует тему. Однако, не только за преодолением трудностей люди ходят в горы. Мы предлагаем Вам взгляд на привлекательность гор через призму красоты и женственности. Никуда ни денешься - гора суть женского рода и, согласитесь, каждая гора имеет свой характер, тем более те шесть из них, которые вошли в проект "Звёзды Безенги". По крайней мере, такими они предстали перед автором статьи.

БЕЗЕНГИЙСКИЕ СОБЛАЗНИТЕЛЬНИЦЫ

Мы спустились к хижине "Джанги" - удивительное создание с ласкающим женским именем. Здесь тихо, уютно и не холодно, а главное, на все случаи жизни есть крыша над головой. Я на земле. Точнее на камнях, но это уже те камни, которые не запорошены снегом и не залиты льдом. Они не уйдут из-под ног в самый неподходящий момент и не потянут за собой. Они не из тех, что пролетают со свистом где-то рядом, заставляя укрыться по страусинному с головой под рюкзак и замереть на мгновение. Это мёртвое нагромождение камней, придающих величие и спокойствие Австрийским ночёвкам. Они дают уверенность, несмотря на то, что на некоторых камнях начертаны имена погибших. Имён много. Нас эта участь обошла стороной. Это приятно. Как приятно и ощущение - уверенно стоять на земле. Подобной уверенности не было несколько суток кряду. И вот, всё позади. Хватит испытывать себя. Не надо ограничивать и следить за собой, за своим шагом, за руками и скарбом, за что браться и куда ставить, или за палаткой, чтобы установить её в надёжное место, а не на какой-либо зыбкий снежный мост или наспех срубленный ледовый гребень. При том думать, как бы ночью не cлинять с гребня вместе с палаткой, даже пристёгнутым к верёвке. Как лечь, чтобы встать? Или разжечь примус, чтобы не спалить палатку.
Всё в прошлом, хотя настоящее - есть ностальгическое отражение прошлого.

...Сижу на камне. Вечереет. Рюкзак сброшен. Блаженое состояние расслабленности и душевного равновесия. Напротив мрачная картина - Безенгийская стена. Там, где начинается стена - серость. Перевал Цаннер закрыт. Он напоминает подобие аэродинамического сифона, через который на "Австрийки" переползает непогода. Ляльвер вообще невиден. Но вот порыв ветра разгоняет облака и оголяет знакомое плечо Гестолы. Она не та, что была днями раньше на подходе к этим ночёвкам: купающаяся в солнечных лучах вершина в образе стройной блондинки. Тогда она улыбалась, и я отвечал ей взаимностью, хотя капли пота донимали меня как никогда. Странное состояние: час за часом идёшь под рюкзаком, перегрузившись, проклиная всё и вся (в первую очередь себя), но вид знакомой горы (читай - прекрасной дамы), да насмешливые звуки "Любэ" в плеере - "...а ну давай наяривай..." подбадривают и отвлекают от надоевших лямок рюкзака и вообще - от усталости. Ну, а сама пирамидальная Гестола - настоящее украшение Безенгийской короны. Это бриллиант природой огранки, но только поблекли её грани в сером тумане.

Не первый год я в горах и много раз ловил себя на мысли, что образ горы, как аналог образа женщины, есть неотъемлемая часть альпинистской психологии и терминологии.

Мой взгляд скользит далее к вершине Катын-тау. По форме она напоминает уходящую вдаль шхуну. Гений природы, возвысив вершину, создал вокруг неё снежные поля - аналог вздыбленных волн морских просторов. Образы не приходят сами собой. Они всплывают из памяти. Впервые гору - подобие корабля я увидел на Памире два десятка лет назад. То был известный пик Коммунизма ("первая леди" бывшего Союза, по-нынешнему - пик Исмаила Самани). Возможно, это связано с тем, что сам я родом из Северодвинска. На берегу Белого моря живут потомки поморов, у которых к кораблям (и к подводным лодкам) отношение особо бережное. Словом, Катын-тау - эдакий уходящий кораблик моей мечты, попасть на борт которого я так и не успел. Её снежник со скальным вершинным бастионом схож с вышеназванным пиком, но ниже. Близкие очертания, та же устремлённость в синь бездонного неба. В отличие от первого, на борту второго мне довелось побывать. Скверно там, на пути к восьмитысячной отметке. Скверно, но красиво. Ибо, не вкусив скверности, не поймёшь и красоту. На сравнениях и противопоставлениях устроен наш мир, а контрасты - основа мироздания и мироощущения. Странно, но полярность притягивает как магнит. В унисон им подстраивается наша психика. Нет слов, Катын-тау прекрасна. Характер её схож со сказочным образом спокойной и умиротворённой русской девушки. Однако, её соседка более современна и не менее эффектна. Как и большинство блондинок, она сводит мужчин с ума. И мы не исключение: с Джанги-тау начинался траверс.

Альпинистам известно: чтобы понять маршрут нужно пройти его трижды. Сначала - глазами, затем - руками и ногами. И уж напоследок - опять взглядом. С давних пор я приглядывался к ней, но в сезон уходящего тысячелетия на Джанги и, тем более, на Шхару восхождений не планировал. Начать проект "Звёзды Безенги" я хотел с более доступных маршрутов, чтобы настроиться и по возрастающей категорийности идти далее. Обстоятельства сложились иначе... Вот и пришло время пройти его опять, на сей раз - глазами и воспоминаниями.

Гребень Безенгийской стены разделяет Россию и Грузию. С юга глаз ласкают зелёные склоны с грузинскими сёлами и протянувшиеся нити сверкающих от солнца рек. Похоже, что жизнь там течёт размеренно. Им и солнце греет иначе. Северная часть суровее - камни, одетые в лёд и снег, да ледники, словно змеи, протянулись между склонов гор. Наибольший из них - Безенгийский (по местному - Уллу-чиран) - ниспадает аж до альпинистской базы с одноимённым названием. Где-то через Джанги-тау проходит условно половинчатый раздел стены. Западная её часть ниже и технически проще. И высота, и сложность, а с ними и спортивная привлекательность возрастают к востоку. Равновесие, как я уже отмечал, удел природы, а потому недостаток технических трудностей компенсируется неповторимостью и очарованием. Джанги двулика, ибо скрывает свою вершину снежно-ледовыми двойниками. Пока поднимешься до вершины, весь изойдёшь. Опять же - своенравна, как все дамы. На гребне не разбежишься: и высота сказывается, и крутизна льда не позволит. Да и внизу скорость ни к чему - нагромождение живых камней заставляет быть особо внимательным; так же, как настораживают и следы от камнепадов на нижней части снежников, напоминающие чёрные пряди женских волос. Спуск по восточному вершинному склону ведёт в лабиринт скрытых трещин. Казалось бы, всё просто - маршрут как на ладони, а на деле - обман: скалы зыбки, склоны хлюпки, гребень длинен и утомителен. Известно, что даме поверить - себя обмануть. Вот и попались мы на незамысловатых дамских соблазнах. При аудиенции встретила нас вершина резким ветром и накрыла плотным туманом облаков. Обманщица - суть её образа.

Странное совпадение. И совпадение ли? Практически все вершины Безенгийской стены, как впрочем, и сама она, носят женские имена. Все признают их скверный характер и недоступность. Коварство их обличие, их удел. При этом величие и красота - столь притягательны, что затмевают их нарицательные черты. Всё как в жизни. В природе всё, как в женском характере: одно уравновешивается другим - противоположным, а в целом получается прекрасное создание. Мне кажется, исстари самым сложным и недоступным для людей вершинам дают женские имена неспроста. Это не людской каприз. Это заложено природой, её веление. Люди лишь реализуют природную установку. Так, по литературе знакомо киргизское слово "тутэк" - современное название горной болезни, означающее злой дух, воплощённый в образе девушки. Она хотела, чтобы поклонялись исключительно ей. Отсюда ревность. Хотя ревность в той или иной мере присуща всем нам, но здесь диагноз особый: ревность возведена в абсолют. Обворожённые её обаянием, люди заболевают "горняшкой", теряют разум, их одолевает недуг.

Примеры с женскими горными именами - не кавказский эксклюзив. Возьмём Алтай. Мой товарищ три десятка лет не может подняться на Белуху - главную достопримечательность сибирского региона, далеко не самую высокую и сложную из пройденных им маршрутов. Не пускает гора его и баста. Ведь восхождение - всегда борьба, кто кого. Гора - это не поле брани, но арена, на которой борются с учетом правил вежливости. А в единоборстве с вершиной нельзя без взаимных уступок, иначе, даже при успехе, неминуем привкус горечи. Вот и на Белухе столкнулись два характера. Его характер - не подарок и её - противоречив: гнев сменяется милостью, красота - невзрачностью и серостью. Опять в едином лике противоположности.
Или обратимся к Гималаям. И здесь высшей точке Земли дано женское имя Чомолунгма, Джомолунгма или Сагарматха, что на местных наречиях означает "Богиня - мать гор". Богиня с характером круче некуда. К кому-то снисходительна и балует, а на большинстве восходителей, либо оставляет отметки, либо отвергает напрочь, отправляя их в Вечность. Да, Эверест - это тоже она, но так назвали её полторы сотни лет назад по английскому капризу и для европейско-американского потребления. Таким образом соплеменники постарались увековечить имя своего соотечественника.
Аналогично с исконно-историческим названием Денали. Мужское имя её - Мак-Кинли (один из президентов США) - из той же оперы, но прижилось не столько на Аляске, где расположена гора, сколько на основном материке пристрастной Америки и распространилось за рубеж. Южно-американская смуглянка Аконкагуа - тоже носит не мужское имя и характер подстать даме.

Эти и другие примеры свидетельствуют, что наши предки были ближе к природе и, по крайней мере, не меньше понимали в ней толк. Матриархат с её стремлением - повелевать, а иногда и повелевать абсолютно - не только основа жизнеутверждения природы, но и характерная черта большинства горных вершин с женскими именами. Ясно одно (ясно и спорно), что вершнам женское имя даётся свыше. В природе доминирует женское начало, а в горных названиях воплотились противоречивые черты женских характеров и образов. Гора всегда несёт на себе печать как горя и трагедии, так красоты и радости. В этом кроется подмеченное человеком воплощение контрасности природы.

Но я отвлёкся. Между Джанги-тау и Шхарой расположены две горные достопримечательности: пик Шота Руставели и "пила" Шхары. О второй я ещё скажу, а вот первый настолько незаметен, что и останавливаться вряд ли стоит. Если при взгляде снизу скальный контрфорс притягателен и логично венчается пиком Руставели, то с заоблочной высоты пик смотрится большим жандармом и не более. Другое дело - "пила" Шхары. Сейчас она окутана туманом. Там снег. Снег - в лучшем случае, скорее всего пурга. Всего то разница: к снегу добавляется ветер, а наяву всё меняется основательно. Нечто подобное накрыло нас в начале маршрута, когда вылезли на гребень Джанги. Пурга в горах - все, кто связан с ними знают - это когда из палатки не хочется не то, что вылезать и идти, но и высовывать нос. Пребываешь в состоянии аморфности и неопределённости: лежишь и дёргаешься, и хочется, и колется ... Ну, а "пила" как "пила", вверх - вниз, опять вверх и так далее - с неизменным набором высоты. При этом небольшие фирновые склоны и ледовые гребни, врастая в скальные породы, создают череду преград - жандармов. Обходить их не имеет смысла, проходишь в лоб, иначе "себе в убыток". Движение по "пиле" продолжительно, как испытание любовью на верность, с падениями и взлётами. Прохождение этих преград означает вхождение в мир её Величества Шхары. Это мир особой женской красоты, величия, не подвластности и коварства. Войдём в него...

Смотрю и диву даюсь. Пол-стены и пол-неба занимают два отрога этой горы. Склоны северо-восточного контрфорса в ледниках и карнизах. Один висит над другим, как насупившиеся белесые брови великана. Стоит моргнуть и... двинутся массы белой смерти к ногам Шхары. (Прошлым летом снежная пыль обвалов доходила аж до самой хижины). Вид впечатляет и давит. Давит, когда попадаешь в амфитеатр горного тандема Джанги-Шхара и проходишь по свежей границе сошедших лавин и обвалов. Психика напряжена и от того, что подспудно искоса поглядываешь на перегиб хребта, где просматривается "бутылка" - та часть стены, на прохождение которой в этот год (сезон необычного потепления и повсеместных камнепадов) могли решиться лишь потенциальные самоубийцы. Слава Богу, тезис - "не лезь в бутылку" - сработал: самоубийц не нашлось. Нижняя часть контрфорса - свод наклонных скальных гребней, смыкающихся вверху в единый гребень, накрытый ледовой шапкой. Смотрится мощно. С "Австриек" гребень, ведущий на главную вершину Шхары, напоминает покатый, преимущественно ледово-снежный бастион, выдвинувшийся вперёд. Эдакий танк, идущий накатом напролом. Он всё снесёт, всех подомнёт, кто попадётся на пути. Ни перед чем не остановится. Ни перед кем - это точно. Хочешь-не хочешь, но при выходе на маршрут включается психологический фактор: либо клиент "созрел" перед ликом Шхары и досрочно обречён. Либо настроился решительно и шансы пройти маршрут возрастают. Либо - либо. Без компромиссов. Как шекспировское "быть или не быть". На "Австрийках" спортивные планы крутятся вокруг Шхары, как в жизни - поведение мужчины во многом формирует женщина. Отмеченное касается и завершающей части Безенгийской стены - всё той же Шхары. Именно здесь гребень делает невероятный реверанс в сторону севера, как лихая танцовщица - в сторону зала.

"Прямое как струна", - вспоминали известные французские альпинисты Робер Параго и Яник Сеньёр слова своего соотеченника Жана Франко о западном ребре знаменитой Макалу. Они знали, что говорили. Они - горные ассы. На том ребре французы "наелись" сверх всего, что ожидали. Позволю себе провести некую аналогию: гребень Шхары - "острый как лезвие кавказского кинжала". Таким не раз представал он предо мной с вершин Селлы и Варшавы, а ранее - с Дых-тау. Я печёнкой чувствовал, что там, на пятитысячном рубеже, сладко не будет, а остриё ребра "достанет" нас. Интуиция - моя верная спутница и на этот раз не подвела.

...Мы шли уже не первый день. Усталость накапливалась. А гребень метр за метром выкидывал всё новые и новые сюрпризы. То мини-карнизы (как белесые женские кудри) по обе стороны гребня - продукт снегопада и невероятных завихрений - приходилось срубать, а кое где к ним и "пятой точкой" прикладываться. То густой туман, редкое явление на подобных высотах, затмивал мозги и замедлял движение. В десятке метров от напарника остаётся размытое, уходящее в никуда пятно. И гроза - время особых высотных технологий, когда в воздухе зависает запах серы, синтетика шипит, а ледоруб жужжит. Кончик клювика ледоруба нет - нет, да сверкнёт синевой разряда. Необычно всё это. Необычно и то, что на голове и в усах, кажется, будь-то "живность" завелась и шевелится. Как ни странно, но внеземная грозовая симфония не столько шокирует, сколько отрезвляет. Острее чувствуешь и понимаешь, что жизнь необычайно хрупка и, что палатка - укрытие символическое, а сам ты для природной стихии - мотылёк не более, которого ветром и волею судьбы занесло на заоблочные высоты. Как занесло, так может и сбросить. Километровые бобслеевские трассы по обе стороны гребня только и ждут ошибки. Ждут, когда ты поскользнёшься: хочешь совершить безвизовый полёт в Грузию - бери крен вправо. Есть желание попасть в Кабардино-Балкарию - скользи влево. Психика - "материя" подвижная, в стрессовых ситуациях нередко зашкаливает и подводит восходителей. Вместе взятое - это и есть испытание Шхарой. К ней без психологической подготовки не подступись. Шхара, словно богиня, не приемлет скоропалительных решений по отношению к себе, требуя пристального внимания и осмысленных действий. Такая она, многоликая Шхара. Но и это не всё.

Шхара - удивительная гора. История восхождений на неё полна трагедий. Гора-киллер, гора-убийца. Одновременно - и гора-красавица. На склонах этой жестокой горы нашли смерть многие горовосходители: наши и иностранцы, профессионалы и авантюристы. Подняться на Шхару престижно. Здесь нет слабых маршрутов. Пройти маршрут без происшествий - удача. В данном случае удача - мерило мастерства. Но обратимся к скорбной статистике. Перед поездкой я ознакомился с ней на сайте АУСБ "Безенги". Каждый пятый из погибших в Безенги встретил смерть на этом массиве. "30.07.95 г. Альпинисты МАИ ... Погибли при спуске со Шхары...". "Баньковский М.Г., Дудкин А.О, "Штурм"... Погибли при подъёме на З.Шхару...". Эти слова - предупреждение - начертаны на тех самых камнях у хижины Джанги-кош. Шхара своенравна. Если обратиться к восточному гороскопу, то она, скорее всего, воплощение львицы. Гора оберегает женское начало и хранит молчание по своим мужским жертвам. Часть горовосходителей погребена под её снегами до сих пор. При этом ни одна из женщин здесь не погибла. Да, согласен, их ходило немного. Однако факт остаётся фактом. И слава...женщинам! Характер Шхары гнусный, продажный и повелительный. Её поведение соразмерно обращению госпожи с рабом. Коварство - отличительная черта госпожи. Как ни странно, но это итог нашего поверхностного и принебрежительного отношения к горам. Теоретический и тактический дилетантизм, основанный на чрезмерном преклонении перед современными (и безусловно полезными) техническими новшествами, процветает безмерно. Бог создал горы, чтобы его принебесная обитель оставалась чистилищем землян и была доступной не для всех. Мы же устремлялись в горы повально, став с ними беспардонно на "ты". Все и всё хотим покорять и покорять, не понимая прописных истин, что вершину, как и даму, покорить нельзя. Это аморальный аспект потребительской психологии, итог которой в условиях гор заранее предрешён: неуважение горы и, как следствие, людские трагедии - звенья одной цепи. Рано или поздно горы мстят нам, наказывая "покорителей" за "покорение". Это азбука, азбука гор. И её надо помнить.

...Дело к вечеру. Смотрю на клешню шхаринского "краба" - место, вдоль которого метров четыреста мы дюльферяли при спуске на снежную подушку и далее, через ледник, возвращались к хижине. Завтра там пойдут поляки. Наверное, они испытают те же острые чувства, что и я. Точнее, каждый из нас. В том числе и чувство прощания с горами. На календаре - конец лета - время завершения сезона. Альпинистские страсти поутихли. Кровь насытилась адреналином. Спортивные амбиции удовлетворены. Пора собирать шмотки.

...И до хижины добрался ветерок. Холодает. По телу бегут мурашки. Солнце уже не освещает склоны уникальной горной крепости. Красота её обрела иной лик: лик вечерней сказки. А в принципе, предо мной всё то же нагромождение снега, льда да скал, разбавленных лоскутком нахмурившегося неба, тёмными пятнами травянистых склонов с остатками потускневших и затихающих ручейков талой воды да обилием накрывающей всё дымки тумана. Это - Безенги. Это и есть Звёзды Безенги, а точнее, всего лишь часть созвездия вершин Безенгийской короны, каждая из которых имеет свой неповторимый лик и характер. Сейчас горы нахмурены, но даже в гневе они привлекательны. И лишь на другой стороне, в северном отроге, на фоне тёмного неба стройная красотка со скальными грудями вершинных башен всё ещё нежится в теплоте последних лучей заходящего солнца. Хороша Дых-тау. Хороша и соблазнительна... Как, впрочем, и остальные красотки. Вы стали нам ближе и роднее. А родных не забывают. Мы обязательно вернёмся к Вам, звёзды, Звёзды Безенги.

Автор статьи - кандидат социологических наук, кандидат в мастера спорта по альпинизму, инструктор, имеет опыт восхождений на семитысячники бывшего СССР. Участвуя в программе "Семь вершин" ("Seven summits"), он совершил восхождения на высочайшие вершины континентов: Эльбрус (Россия, Европа), Мак-Кинли (США, Северная Америка), Аконкагуа (Аргентина, Южная Америка), Килиманджаро (Танзания, Африка). В районе Безенги провел четыре сезона.. В рамках программы "Звёзды Безенги" в 2000 г. поднялся на Джанги-тау и Шхару, ранее - на Дых-тау.
Контакты:
тел. раб/факс: (0732) 53-31-57;
тел. дом: 50-44-86;
E-mail: alferov@exchvrn.vtb.vrn.ru