"…Меня притягивает
золотая пыль прошлого. Вид развалин или слабых, стертых временем следов
жизни, вообще чего-то забытого, заброшенного всегда сжимает мне сердце
сладкой тоской. Когда я проезжаю на машине или на поезде мимо брошенных
домов и деревень, мне хочется возле них остановиться. Войти в скрипучие
двери. И явлением своим восстановить когда-то бившуюся здесь жизнь.
Я люблю ходить
в прошлое. Дышать золотой пылью веков. Может быть, дело в том, что следы
и развалины мне говорят о жизни больше, чем сама жизнь…".
Так я писала когда-то,
размышляя о природе этого таинственного явления – тяги к развалинам.
Это было всегда,
начиная со школьных походов, когда однажды среди леса глазам моим предстала
оставленная людьми деревня. Тогда впервые теплая волна подхватила меня
и понесла туда, нашептывая: "Это твое, твое". Стало радостно, вольно, хорошо…
Вблизи развалин что-то со мной происходит…
Я меняюсь, как та лягушка из русской сказки, что сбросила старую кожу.
…Исчезают все
на свете проблемы, будто спадают оковы. Зрение приобретает остроту и всепроникаемость
лазера. Мозг превращается в компьютер, с бешеной скоростью перерабатывая
все, что входит в него через глаза, добавляя к этому многое из тайников
и запасников памяти, что ждало своего срока и вдруг всплыло, и все это
легко, непринужденно; открываются неведомые высоты и глубины, страсть к
познанию достигает такой силы, что если в этот миг на пути будет смертельная
опасность - не остановит…
…Работала я как-то
в Архангельской области, прибыли мы туда вертолетом по причине отсутствия
наземных дорог, изучали керн скважин архангельских геологов, оставленный
ими на берегу большого озера Калгачинского. Была осень, серо и пасмурно;
и вот Бог послал как-то ясный день. И проступили на противоположном берегу
озера силуэты изб. Брошенная деревня! Теплая волна подхватила меня и понесла
– через лес, болота, пространство и время – туда, под знакомую песню: "Это
твое, твое".
Помчалась я, все
на свете позабывши, в том числе и такую важную вещь, что осень, день совсем
короткий… Добралась до деревни и опомнилась, лишь когда надвинулись сумерки.
Не решилась заночевать, пошла обратно в обход озера; тьма сгущалась, болота
на пути становились все глубже… Спасибо моей сотруднице, она догадалась
несколько раз выстрелить из ракетницы; мокрая, грязная и счастливая глубокой
ночью добралась к своим…
… На пути к деревне
были большие участки, заросшие высокими травами, которые никто не косил
много лет; зимой снег придавливал их к земле, а по весне травы снова пробивались,
так сами себя удобряя – это, конечно, бывшие хлебные поля; в домах провалились
крыши, в одном выросло дерево, береза, и поднялось над стенами, и пышно
раскинулось; на берегу озера валялось множество фрагментов вещей, старательно
вырезанных из дерева: дверцы шкафчиков, спинки диванов, детские люльки,
полочки. Ведь раньше не было мебельных магазинов, каждый молодой парень,
собравшийся жениться, мастерил мебель в свой дом собственноручно. И очень
много было повсюду берестяных поплавков от сетей – не один десяток лет
озеро кормило людей, живших на его берегах. И столько любви и тепла рук
человеческих осталось в этих выточенных когда-то дверцах, крышках, лавках,
черепках и обломках… Они входили в меня, пронизали насквозь – эти тепло
и любовь… Жаль до сих пор, что не отважилась переночевать и побродить там
еще денек…
Но и без того
пришлось долго извиняться перед товарищами за доставленные им волнения
и тревоги; нелегко было объяснить, что с этой силой, потащившей меня в
заброшенную Калгачиху, бороться невозможно, а мои собственные силы теплая
волна всегда удесятеряет. Нельзя было ночевать; я была тогда начальником
отряда, и утром весь отряд отправился бы на поиски, решив, что начальник
утоп в болоте или его съели волки…
… В 70-х годах
мы долго жили и работали на участке "Каменные озера" (в переводе на финский
– Кивиярви). В группе озер, объединенных этим названием, одно маленькое
озерко носило имя "Монастырское".
Я знала, что район
наших работ входил в обширную лесную страну раскольников, что жили в этих
краях с конца семнадцатого века. Имя озеру было дано, конечно, не зря.
...Знакомая волна
время от времени подхватывала меня и влекла к этому озеру. Я обходила его
и раз. И второй, и третий. И вышла на большую поляну, заросшую малиной,
ромашками и колокольчиками. Таких полян в нашем северном лесу ни с того
ни с сего не бывает, это явное свидетельство когда-то стоявшего здесь,
и довольно долго, человеческою жилья. Здесь был раскольничий скит. Вокруг
поляны в молодом лесу часто попадались кучи камней, и что-то подсказывало,
что сложены они были человеческой рукой. Теперь я хорошо знаю, что такие
кучи камней в лесах оставались на месте полей, и назывались они ровницы...
Следы раскольничьей жизни у озера Монастырского так слабы и скудны, что
на них можно было и не обратить никакого внимания поляна
с ромашками и кучи камней. Но сила, магнитом меня сюда тянувшая, научила
разглядеть их сквозь сотню лет...
Раскольничество
было уничтожено царским правительством в 50-х годах девятнадцатого века:
ГУЛАГ пришел в карельские леса в 30-х годах века двадцатого.
Расстояние во времени 6-8 десятков лет — почти столько же, сколько от
ГУЛАГовских времен до нынешних.
ГУЛАГ, наверное,
застал более четкие следы раскольничьего бытия; могли сохраниться постройки,
дороги, часовни. Но этот более поздний пласт времени, отмеченный циничным
пренебрежением и к религии, и к человеку вообще, безжалостно стер их, а
явившийся ГУЛАГу на смену леспромхоз, как бритвой, смел остатки раскольничьих
скитов вместе с окружавшими их лесами.
Но все это я сопоставила
и поняла гораздо позже, а тогда просто покорялась таинственной силе. "Следы
— это был человек и нету, следы,— это только то, что осталось... Но все
остается с тобою навеки, и все с тобою навеки уходит"...
Откуда во мне
этот магнит, неистово тянущий к следам, развалинам?.. Версия о наследственности
не подтвердилась - никто из моих родственников подобной склонностью не
обладал. Ведь это помимо моей поли, словно откуда-то извне, какая-то властная
сила заставляла меня самозабвенно бродить по развалинам, оторвавшись от
всех тягот бытия, и это был самый полноценный отдых; после очередного такого
похода я чувствовала себя заново рожденной: это всегда был ослепительный
праздник души...
...И светилась
мечта: когда-нибудь походить по земле, не по работе, не на промысел, а
куда душа позовет, не торопясь, не отвлекаясь.
"Когда я проезжаю
на машине или на поезде мимо брошенных домов и деревень, мне хочется возле
них ОСТАНОВИТЬСЯ"...
Ходить по земле,
останавливаться, чтобы все рассмотреть, ничего не упустить - следы, что
остались, слабы, малозаметны, только пешком, шаг за шагом...
Мечта ждала своего
часа. До поры до времени что-нибудь да мешало: то работа, то дети маленькие,
то хозяйство не на кого оставить.
И вот пришел час...
Работа закончилась. Как в песне Владимира Высоцкого:
Я из дела ушел, из такого
хорошего дела...
Из-за синей горы подоспели
другие дела.
Дети выросли и могут
меня подменить на хозяйстве. Пришло Время Путешествий, время ходить по
земле, читать книгу Прошлого, "дышать золотой пылью веков"...
А тут и тайна
раскрылась. Прочитала в астрологической характеристике своего знака: "...Всех
Скорпионов отличает эмоциональность и высокий накал страстей, который они
проносят через всю свою жизнь. Нередко они обнаруживают склонность к поискам
спрятанных сокровищ, заброшенных месторождений, давно исчезнувших городов...".
Вот и не верь
после этого в астрологию! Выходит, это мои звезды таскали меня по развалинам,
даря волшебные праздники души, чувство небывалой раскрепощенности и обновления.
Вместо "городов" надо поставить "деревень" — суть никоим образом не изленится.
"Склонность к
поискам спрятанных сокровищ и месторождений" реализована в профессии геолога
- кое-какие "сокровища" отыскать мне на этом поприще посчастливилось. Получается,
и выбор профессии был подсказан звездами.
Оттого, что тайное стало
явным, оно ничуть не потеряло своей притягательности, просто стало спокойнее;
теперь понятно, в чем дело.
...И вот появилось
время на реализацию "склонности к поискам заброшенных деревень" и забытых
следов, хотя она, как родник, всегда питала и продолжает питать мое творчество.
...Пока я работала
и растила детей, пласт времени становился все толще. И все-таки следы остаются,
и — ДОЖДУТСЯ меня.
С. БОБЫЛЕВА.
п. Валдай.
"Доверие" № 4 (7411) 13.01.99г