Вернуться на главную страницу

СОБЫТИЯ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

Сергей Шибаев: Этих ребят - высокого худощавого Влада и маленькую Галку - представил мне в Безенги известный украинский ветеран альпинизма Александр Михайлович Зайдлер. "Вот мои любимцы. Один день хвалю и восхищаюсь. Другой день ругаю". Хвалил их А.М. за смелость, восхищался романтичным отношением к горам, ругал за напрасный риск. Позже ребята рассказали, что уже несколько лет ходят по горам только вдвоем, в полной "автономке". Рассчитывают только на себя. Такая смесь туризма и альпинизма. Я, в частности, пытался выяснить: на себя-то на себя, но подсознательно понимают, что в районе есть люди, если что - помогут, вытащат. Нет ли тут некоего неосознанного иждивенчества, расчета на других?.. Тогда времени основательно поговорить не хватило. Окончанием нашего разговора стала вот эта зарисовка, присланная в редакцию.

Галина Андрушко, Влад Солопченко (Днепропетровск)

СОЛО ВДВОЁМ

Мои руки стискивают и судорожно выпускают лениво ползущую основную верёвку. Ноги, слились в единое целое с зубьями кошек, впились в ледовый склон. Слух улавливает, кажется, даже звон синего неба, и каждая клеточка тела шепчет, кричит, орет: "Быстрее, быстрее!!!". Верёвка является сейчас для нас главнейшей жизненной артерией. На одном её конце самый важный, главный, любимый человек, на другом - я. Мой напарник пересекает крутой ледовый камнепадоопасный кулуар. Я страхую его под прикрытием скального гребешка. Он не прикрыт ничем - мишень для смеющихся над нами гор. Я не смотрю на напарника, взгляд прикован только к кулуару вверху, но я чувствую каждый его шаг, движение, дыхание. Вот он на секунду замешкался, верёвка замерла. Какая же долгая бывает секунда. Слева от меня беспрерывно летят камни: одиночные, группами, сплоченными коллективами - демонстрация какая-то. Справа почему-то не летят; наш кулуар пока что молчит, лишь изредка посвистывают отдельные невыдающиеся экземпляры.
Раздается стук ледоруба. Кулуар пройден. Я жду, пока будет завинчен бур. Треск, шум, свист - пошло по нашему пути. Полетело, загудело, поскакало, обдавая брызгами льда. Страховка готова! Я натягиваю веревку, её не перебило - неверное, это сейчас самое главное. Она у нас одна. Одна на двоих.
Похоже, что в этом году здесь еще никого не было, а может быть, не было и в прошлом... Позади, вверху остались пять верёвок спуска с Крумкольского провала. Впереди примерно столько же - крутого, ледового, с бесконечным сопровождающим эскортом летящих камней. Глубоко внизу виднеется бергшрунд, пересыпанный огромной кучей разнокалиберных булыжников. Это летящие мимо камни скапливаются внизу. Нам тоже туда - больше некуда; но мы не хотим "скапливаться" внизу. И цепляемся за жизнь всеми приспособленными и неприспособленными для этого частями тела, выжидаем моменты, пересекаем кулуары; готовые к действию, наблюдаем за обильными камнепадами.
Моя очередь траверсировать склон. Всего через двадцать пять метров ждет заветный бур. Я покидаю приютивший меня островок скал, забиваю передние зубья кошек в грязный лёд (только что тут пролетел каменный экспресс) и понимаю, почему замешкался мой напарник. Оказывается, меня ждет не просто ледовый траверс, а изящная комбинация траверса с каньонингом. По жёлобу несется водный поток. Это со стороны он казался ручейком, а тут оказалось, что переступить его, цепляясь передними зубьями за берег, очень даже не просто. И желательно иметь длинные ноги, ну или хотя бы одну. Я вспоминаю, что всё надо делать быстро, снимаю перчатки (так легче работать), бросаюсь в ручей и благополучно перескакиваю на другой берег. Щедрыми струйками стекает с меня ледниковая, практически дистиллированная вода. Два, три, четыре метра страха позади. Левая нога соскальзывает, повисаю на надежно вбитом "шакале", забиваю кошку рядом - не держит! "Сними перчатку с кошки, лопух!" - кричит мой тактичный напарник.
Стоило сконцентрировать всю энергию, найти в себе скрытые, глубоко зарытые возможности для достойного, техничного, изящного, грациозного, быстрого преодоления опасного и сложного участка, как тебя вот так, на весь Крумкольский провал называют лопухом. А что поделать: перчатка, "предусмотрительно" снятая с руки, надежно застряла в зубьях кошки. Попытка освободиться увенчалась грациозным срывом. Хоть какая-то компенсация - не пришлось пахать последние десять метров. Правда, мною пропахали ледовый "наждак", и, хотя мне удалось зарубиться, пяти метров бесконтрольного контакта со склоном оказалось вполне достаточно, чтобы синяки не имели четких границ.
К вечеру мы спустились на ледник... Живыми... И даже целыми. Теперь можно позволить себе немного перевести дух, оглянуться вокруг, повпитывать в себя красоту и величие Гор. Спасибо вам, суровые, но справедливые судьи. Спасибо за то, что "объяснили" нам какие-то невыразимые словами истины; открыли, дали острее почувствовать радость бытия. Да и взяли за это недорого: всего-то несколько синяков, да разбитый фотоаппарат.
Надо сказать, что в подобную переделку мы попали в первый раз в жизни. И чувство, которое последовало за этими событиями, оказалось тоже во многом необычайно. Чем-то похоже на чувство мальчишки, который залез в чужой сад за яблоками и еле-еле унёс ноги от грозного сторожа. Только нынешние ощущения намного более острые и какие-то "взрослые". Влекущие за собой долгие размышления, переосмысление своих поступков. Начинаешь снова искать ответы на вечные вопросы невидимого собеседника: Зачем? Почему вдвоем? А что, если?
Ответы сейчас кажутся очевидными, но трудно объяснимыми обычными человеческими словами. Однако ты всё равно упрямо втолковываешь этому непонятливому: "Ну, посмотри же вокруг! Ну, загляни же в себя! Разве ты не чувствуешь этого вселенского спокойствия, этого неповторимого единения с Природой? Разве к тебе не приходит чувство соприкосновения с той невесомой субстанцией, которую люди называют смыслом жизни, а с ним и ощущение собственной правоты?". И ты понимаешь, что нужно продолжать всё это. Что есть большой смысл в нашей попытке взять лучшее из двух издавна соперничающих видов горного "отдыха" - туризма и альпинизма - в нашей идее походов вдвоем. Ведь только вдвоем можно достичь чувства полного единства связки в сумме с предельной мобильностью, благодаря которой мы можем пройти там, где группа если и пройдет, то с большим трудом. За счет скорости прохождения технически сложных и зачастую опасных участков связка из двух человек имеет меньше шансов попасть в неприятную ситуацию, именуемую "холодной ночевкой". Не приходится подолгу находиться в опасном месте, ожидая, пока пройдет вся группа. И последний спуск наглядно продемонстрировал преимущество двойки в опасной ситуации.
Да, за это приходится расплачиваться необходимостью идти с особой аккуратностью, чувством повышенной ответственности перед партнёром. Ведь "если что" ему придется очень туго; перед ним в полный рост встанет тот самый вопрос, который нам задают чаще всего: "Что вы будете в этой ситуации делать?". Жестокий вопрос, на который никогда нельзя ответить заранее, ведь это все равно, что спросить: "А что ты будешь делать, если вдруг останешься без ног?"
Кстати о вопросах: есть еще один, который нам часто задают, в основном, "идеологические" оппоненты. Это даже не столько вопрос, сколько обвинение: "Вот вы ходите, вроде бы самостоятельные и автономные, а случись что, так ведь прибежите к "официальным" туристам&альпинистам и придется им вас, "шаровиков", спасать, тратя на это свой кровный отпуск". Честно говоря, мы даже не знаем, что ответить на это. Какими словами можно объяснить, что в горах не может быть подобного рода счётов; что здесь никто никому ничего не должен, а отвечает каждый исключительно перед своей совестью. Как объяснить, что если что-то случается, то уже нет среди горных путешественников "своих" и "чужих", альпинистов и туристов, "правильных" и "неправильных". Нам самим приходилось участвовать в "спасах", и мы отнюдь не считаем, что люди получили от нас помощь "на шару". Просто ты делаешь то, что считаешь нужным, вот и всё...
Такой внутренний разговор продолжается ещё некоторое время, но потом реалии всё равно берут верх над "лирикой": надо установить лагерь (так мы называем нашу малютку-палатку), одеть что-нибудь потеплее - ведь не май месяц, а начало августа, и мы уже привыкли, что для нас это не самая тёплая пора. Пожрать, наконец - сегодня было не до обеда. В общем, жизнь продолжается. И какая жизнь! Воздух просто пьянит, от красоты голова кружится, нарзаны реками текут, озёра подмигивают своими голубыми глазами, вершины манят. А ещё, когда мы спустимся, то изрядно потеплеет...

Сергей Шибаев

ОТПУСК ВРАЧА

Мы познакомились с ним в 1983-м, когда наша команда - ленинградского ДСО "Труд" отправилась в Приэльбрусье для выступления в зимнем Кубке Ленинграда. Третьеразрядника Володю Гилинского пригласили врачом сбора. Спокойный, доброжелательный, с чувством юмора и готовностью всегда помочь, он, что называется, пришелся ко двору.
Работы на том сборе у него было полно: лавиной смело команду наших земляков из "Зенита", накрыло чехов, были травмы и у нас. Тем сезоном Володя зарекомендовал себя, и все дальнейшие годы не давал повода усомниться ни в профессиональных, ни в человеческих своих качествах. Недаром в начале 90-х сам Балыбердин предложил ему ехать с командой на Эверест.
А Володя отказался - какие-то важные изменения происходили на работе. Он вообще очень спокойно относится к своей альпинистской карьере. Все эти годы ездил исключительно "для себя", в компании старых друзей, потихоньку набирая баллы КМСа.
Летом 2000 года мы столкнулись с ним в коридоре безенгийского коттеджа. Он готовился к выходу, перебирал пакеты с едой - ворошил мюсли, гречку, сахар.
Я довольно бессмысленно заметил: "Не ешь - козлёночком станешь".
На что он грустно вздохнул и в своей спокойной манере выдал: "Из козла - козленочком - не станешь...".
Потом в две недели его отпуска вместились "пятерка" на Урал, холодная ночевка на пике Тихонова и сразу - спасработы на Коштане; а в финале - восхождение на Мижирги, завершившее его личную программу покорения всех пятитысячников района, и подтверждением тому - знак "Звезды Безенги".