ГЛАВА 7
ПРАЗДНИК ЖИЗНИ
ПОДАРОК, СДЕЛАННЫЙ СВОИМИ РУКАМИ
Мы никогда не отмечали праздники – Новый год, Рождество, Пасху, дни рождения.
- Я всю жизнь сижу за этюдником и работаю, - объяснял Фомин журналистам.- Но иногда в моей жизни случаются праздники.
Приглашение на такой праздник он получил из Флориды - самого фешенебельного штата Америки.
Речь шла о персональной выставке в январе-феврале 2006 г. в Albin Polasek Museum and Sculpture Gardens, входящим в Национальный Регистр культурно-исторических мест США. Альбин Полясек, чех по национальности, художник и скульптор, отошел в мир иной, завещав все хозяйство в музейную собственность г.Винтер Парк (Орландо), когда Фомину исполнилось два года.
Большинству скульптур в прекрасном парке на берегу озера, автор сам определил место. Среди экспонатов нашлось место Святовиду, которому поклонялись славяне. Наличие этого языческого бога в месте, куда не ступала нога русского, до сих пор никого не смущало.
Американцы понимали, что из приезда «восходящей звезды на художественном небосклоне России», как писала заокеанская пресса, можно сделать неплохой фейерверк. Выставка должна была состояться в помещении, красноречиво именовавшемся Зал Художников Флориды.
В силу русского характера из двух путей в этот рай мы выбрали самый долгий.
ДАЛЕКАЯ АМЕРИКА
- Ты понимаешь, какой шанс тебе выпал, – рассматривала я старую советскую энциклопедию, - население Флориды больше, чем Финляндии и Норвегии вместе взятых. Ты покорил Скандинавию, теперь очередь за Америкой.
Я прочитала про Флориду все, что мне не пригодилось: про мыс Канаверал, космический центр имени Кеннеди, огромное болото Эверглейдс…
Вооружившись этими знаниями, я попросила у себя на работе справку в Посольство США, необходимую для получения визы. Мне категорически отказали. Тогда я отправилась в Правительство Карелии и за пятнадцать минут до начала заседания главных чиновников описала его председателю, какой международный скандал ждет нас всех, если меня не отпустят, как автора монографий о творчестве художника Фомина в Америку для выступления в музее США. Не успела я добраться до работы, справка лежала у меня на рабочем столе.
На собеседовании в Посольстве США в Санкт-Петербурге на моих глазах красный от злости посол чуть не порвал визу. Я уверяла его, что Диснейленд находится во Флориде, и мы собираемся там отметить день рождения моего мужа. Он упорно настаивал, что Диснейленд находится в Калифорнии, а во Флориде - Диснейуорлд – мир Уолта Диснея. Спорили бы еще долго, но я пообещала обязательно съездить в Калифорнию, и посол как-то сразу успокоился.
С Фоминым проблем не возникло. Посол открыл его сайт, повернул компьютер к нему и сказал, что художника очень хорошо знает еще по выставкам в Посольстве США в Москве. Сделал комплимент картинам, но открытки принять отказался.
Когда в день собеседования каждый второй не получил визы, мы поняли, как нам повезло.
В Америку мы полетели втроем: я, муж и спонсор Михаил Скрипкин. Мишина подруга отвезла нас на машине в Финляндию, в Парикаллу. Там мы два дня праздновали день рождения Матти Вехвиляйнена. Потом вчетвером двинулись на машине в г. Хельсинки. По дороге заехали в столичное знаменитое кафе «Фазер», где нас ждал Торговый представитель России в Финляндии В. Шлямин.
Он очень испугался, когда от приторно-сладких ванильно-шоколадных запахов с Фоминым случился приступ. Что финну хорошо, то русскому смерть. Я сумела привести его в сознание, запретив вызывать скорую помощь. Никто не знал, что за три дня до этой поездки Фомин в прямом смысле не мог встать с постели. Уколами, порошками и мазями я поставила его на ноги, но все наши вещи мне пришлось перетаскивать время от времени на себе, а точнее на длиннющих каблуках, которые в Америке я сменила на кроссовки.
Два часа мы отдохнули в гостинице аэропорта и, распрощавшись с нашим водителем, улетели в Лондон, где должны были сделать пересадку на Вашингтон. Сильная турбулентность никак не могла сказаться на нашем самочувствии, поскольку по нашему времени в английском небе начиналось русское Рождество. Пока мы продолжали праздновать его в аэропорту Хитроу, я искала у Скрипкина красную кнопку, сигнализирующую «спасение» или вроде того. На все мои уговоры Миша отвечал:
- Хорошо сидим.
Когда нам объявили, что наш самолет улетел без нас, у Миши где-то включилась эта чертова кнопка. Он обежал все авиакомпании и убедил одну из них, что самолет взмыл в небо раньше времени не по нашей вине. Нам перебили билеты на другой рейс до Вашингтона. Как только мы приготовились встречать в Вашингтоне Рождество по американскому времени, кнопка опять не сработала. Мы опоздали на самолет до Орландо. На месте нашего друга, Саши Богуславского, который должен был нас встречать в аэропорту Орландо, я бы, наверное, преуспела в медитировании, считая в небе самолеты.
Благодаря Мише, я поняла, как важно почувствовать себя в безвыходном, а точнее в «идиотском» положении ... на один день. Ближайший рейс был через сутки и летел чуть ли не кругосветным маршрутом, с пересадками в двух каких-то городах и только потом, в Орландо. Нас отправили бесплатным такси в Королевскую гостиницу (своему названию она соответствовала на все сто). Мы провели славный вечер вокруг наряженной елки и очень обрадовались бутылке шампанского в виде презента гостям, поскольку наши запасы кончились. Наутро мы решили: гулять так гулять. На такси проехались по всем достопримечательностям столицы Америки. От Капитолия прогулялись по аллее до Стеллы Вашингтона, заходя во все музеи. В Вашингтонской национальной галерее, которая несколько лет почему-то включала Фомина в число своих подписчиков Интернет-новостей, я сфотографировала его у портрета Наполеона и автопортретов Ван Гога и Гогена.
Мы посмотрели музей Э. Уорхолла, напротив которого купили себе кепки с надписью «Вашингтон». Полазили по оградам Белого дома под присмотром стройной полицейской…
Опоздав на два самолета, на третий мы успели и таким образом добрались за неделю до Орландо.
ДОМ ПОД АПЕЛЬСИНАМИ
Когда мы прибыли в дом Богуславского и его супруги Кей Бонд, то узнали, что картины, отправленные Матти Вехвиляйненом, уже висели на своих местах в музее. Оставалось только открыть через день выставку. Правда, вышло недоразумение из-за трудностей в переписке с музеем и Матти – я обещала, что музей оплатит часть расходов по транспортировке картин. По каким-то причинам этого не произошло, а Вехвиляйнен счел ниже своего достоинства вмешиваться в эту волокиту.
Мы быстро изучили наши отдельные комнаты и приватные места, сад с грейпфрутовыми и апельсиновыми деревьями. Апельсины падали на землю, и их никто не собирал, кроме нас. Привычки хозяев, которые старались нам не мешать, чего нельзя было сказать о нас, поражали врожденной деликатностью. Кей, как настоящая английская леди, что выразилось даже в подарках, которые она мне преподнесла, каждое утро выходила в сад и слушала за чашечкой кофе пение райских птичек.
Кстати, почти над всеми домами, кроме Богуславского и Бонд, висел американский флаг, и двери в них никогда не закрывались. Это был один из престижных районов, где не было воровства. В районе Мейтланд, где жил наш благодетель, таблички указывали скорость - до 25 милей в час. Спокойствие граждан зависело от их благосостояния. Когда мы вздумали как-то прогуляться до ближайшего магазина с пакетами в руках, Богуславский немедленно вызвался отвезти нас, лишь бы только мы не попали в поле зрения полиции. Стражи порядка впервые увидели бы двух «бомжей» идущих по дороге пешком с пакетами.
В доме наших хозяев обитали собака и кот, которым трудно было передвигаться от старости и болезней. Кот Мики периодически промахивался мимо стола, когда прыгал на него, чтобы поесть свою еду. При этом он слыл грозой белок, которых в округе было в изобилии. Видимо, они были настолько же ленивы, насколько удав, как-то забравшийся на изгородь сада Богуславского.
Как-то Миша сделал замечание Богуславскому, почему его кот ходит по столу, где едят люди. Последовало джентльменское предложение:
- Попробуй с ним договориться.
Лаки, как звали собаку, понимала все лучше любого человека и спешила делать добро. Это был последний год ее жизни, как и Мики.
Взяв за привычку гулять по ночам, держась за руки и рассматривая мириады звезд на небе, мы познакомились в районе со всеми упитанными домашними животными, которые так и напрашивались на ласку. Приветствуя нас, собаки и кошки выходили навстречу из соседних домов.
- У Саши и Кей самые непрезентабельные кот и собака, другие отдали бы их в приют, а они так жалеют своих питомцев, - сказала я.
- Если бы Богуславский был другим человеком, он не нашел бы меня, мы сейчас не жили бы в его доме и не делали бы выставку.
Богуславский для Фомина был тем те же, чем Б. Торвальдсен для Г. Х. Андерсена. Однажды один великий датский архитектор, получивший известность в Риме, сказал писателю, что их встреча была «глотком божественной искренней поддержки, без которой было бы не выжить».
ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Роллинс Колледж в центре Орландо, в Винтер Парке, где преподавал наш скромный профессор, оказался настоящим университетским городом, по масштабам превышающим центр Петрозаводска с ближайшими окраинами. Территория его утопала в зелени с многочисленными красивыми зданиями в стиле испанской архитектуры, среди которых наблюдались административные постройки, учебные центры, стадион, большой музей, и часовня с высокой колокольней. В ней я помолилась, чтобы в Орландо состоялась вторая выставка Фомина, хотя еще не прошла первая. Слова, начертанные у входа часовни: «Да будет свет!» вселили в мою душу уверенность, что так и будет. Роллинс Колледж располагался на берегу озера Вирджиния, в котором время от времени можно было наблюдать аллигаторов, плавающих студентов, и лодки, проплывающие мимо престижных вилл. Поскольку таблички предостерегали, что в траве водятся змеи, я только издалека бросила взгляд признательности на стены заведения, в которых уже 9 лет звучало имя художника Фомина.
На первое открытие 10 января 2006 г. был приглашен, по выражению Богуславского, узкий круг элиты Флориды в области образования, культуры, искусства и бизнеса. Это 400 человек, которые получили при входе именные золотые таблички, поскольку являлись либо известными представителями культуры, галерейщиками, либо людьми бизнеса, вкладывающими в сферу культуры, спонсорами музея, представителями профессуры. Остальным, менее жертвующим в поддержку музея, были выданы голубые таблички.
На свежем воздухе среди скульптур на берегу озера был организован шикарный банкет со спиртным и экзотическими блюдами, что позволяло избегать больших очередей к картинам. Пригубив по бокалу вина, мы с Фоминым скрылись в тени аллеи, где произошла знаменательная встреча. Первым человеком, который предстал перед нами, к счастью, со своей переводчицей, оказался Роберт Радок, один из управляющих компанией Уолта Диснея, президент ассоциации искусств Флориды, член организации, патронирующей вместе с супругой Президента Буша Лаурой культурные проекты. Кто кого пригласил отпраздновать день рождения Фомина в Парках Диснея, осталось загадкой, но 14 января Роберт лично встречал нас у входа в Эпкот, украшенный посланием основателя всему человечеству: «Добро пожаловать в это место радости, надежды и дружбы!».
За годы существования Парков Радок лично набрал 190 групп в разных странах мира для работы здесь и вполне серьезно заявил, что по всем параметрам я – его потенциальный служащий. Мы были благодарны ему уже за то, что провели несколько дней в Парках, куда американцы едут семьями на две-три недели, чтобы оставить здесь 4-5 тысяч долларов. Странно, но первое, что мы видели в Эпкоте (где в миниатюре были представлены магазинами и ресторанами многие страны мира) – фильм о Франции в стиле импрессионизма, без слов, только с музыкой. Так мы потом в 2008г. и ходили по Парижу, словно немые. Ничего из сувениров, кроме футболки с Моной Лизой, я не привезла.
В день открытия 10 января по программе звучала латиноамериканская музыка, которую страстно исполняли два гитариста, а 12 февраля, когда мы уже уехали, на выставке Фомина играла на скрипке Дворжака и Паганини профессор музыки Aяко Йонетани.
Когда вечер 10 января закончился, я обиделась на Скрипкина, растворившегося в толпе на открытии вместо того, чтобы переводить. Нам с Фоминым пришлось пропустить через себя огромное количество желающих познакомиться, сфотографироваться и поговорить о чем угодно. С одним очаровательным созданием, возившим по каким-то виллам певца Сашу Розенбаума, мы расстались только после того, как я дала понять, что все песни, которые сочинил певец, он посвятил мне. Общение с одной из дам подтвердило старую истину: мир тесен. Она видела картины Фомина на выставке в Финляндии. Финансовый директор Совета директоров музея, бизнес-леди Лани Шове подарила нам два серебряных ангела. Запомнилось лицо бизнесмена с золотой табличкой, известного коллекционера икон, крестов и другого антиквариата, члена различных уважаемых обществ, советов. Он что-то от нас хотел. И не он один. Вот так мы познакомились с самыми влиятельными людьми Флориды.
Утром 11 января Богуславский обратился ко мне за помощью. Он тезисно обрисовал мне свою речь на втором открытии выставки, предполагавшем обстоятельную лекцию о творчестве Фомина и пресс-конференцию. Затем спросил: «Как можно определить быстро идею «Пера Гюнта». Есть ли в конце истории оптимизм? Разве это не жизненный путь любого человека, который борется с судьбой?
Я уточнила:
- Путь к самому себе. Каждый ищет сам себя в этой жизни.
- Но ты думаешь, что жизнь его уничтожила?
- Идя на зов колоколов церкви, он чувствует и понимает мудрость своей матери.
- Значит, находит спасение в своей памяти.
- И он возвращается к Сольвейг, потому что возвращается к любви. Он находит, то, что искал.
- Я думаю, - подвел итог профессор, - это им больше понравится.
Я посоветовала упомянуть Толкиена, написавшего эпопею о Братстве кольца, черпавшего идеи в Калевале, и через него раскрыть мифологию серии «Сказки Севера».
Мне пришлось отвлечь Володю, который писал в саду картину для Кей по мотивам живописи В. Кандинского. Я спросила, что он может рассказать о серии «Мандалы», записала на диктофон и дала послушать Богуславскому.
- Мандалы – зашифрованная формула передачи информации. С помощью геометрических изображений я своим языком передаю представление о мире на стыке рождения определенных образов. Эти образы вписываются в философское мышление через геометрические фигуры. Например, круг – это Бог, земля – круг, квадрат – человек, треугольник – восхождение к небесам, и в то же время это может быть хитрый человек.
Богуславский предупредил, что на лекциях процентов 10 будет подготовленной публики, остальным придется объяснять, как соотносятся финно-угорские орнаменты и наскальные рисунки времен египетских пирамид, кто такой Малевич, как его символику включает Фомин в «Черный квадрат в снегу».
Фомин выдвинул теорию об очевидной связи карельских петроглифов и рисунков в египетских гробницах. И не только потому, что из «Мира пирамид» через Средиземное море можно попасть в Италию и Грецию, а оттуда пешком дойти до Карелии. Оставили же мавры из Африки на территории нынешней Испании следы культуры, ассимилированной в общеевропейскую. Если собрать коллекции древних предметов искусства всех музеев мира, среди них окажутся вещи, словно сработанные по единой формуле красоты или по закону Мандалы.
Я заключила:
- Браво Фомину, если из-за него мы кого-то познакомим сегодня с известными русскими художниками, например, Малевичем.
Вечером того же дня зал музея не мог уместить всех желающих. И мы поняли одну очень важную вещь, отличающую американцев от русских. О ней нам, правда, говорили, но мы почему-то не придавали ей такого значения до этого дня. Они хотят знать все о художнике, чьи картины им нравятся. Они даже хотят знать, почему им нравятся эти картины. Почему они должны покупать их, какая цена будет на эти картины через несколько лет. Их интересовала каждая деталь, и Богуславский терпеливо, переходя от одной работы к другой, объяснял все части композиций. Картины были куплены все еще до пресс-конференции. А Володя шепнул мне на ушко: «меня Господь Бог миловал кому попало продавать свои картины».
Пресс-конференция затянулась допоздна, никто не хотел расходиться. Когда Фомин вспоминал свое ювелирное прошлое, о том, что запрещалось работать с серебром и золотом, кто-то в зале пошутил:
- Золото в России оставляли для танков.
Всех поразил его кропотливый стиль, и Фомин, чтобы поддержать общее мнение, признался, что очень любит порядок во всем, что окружает, не только на холсте.
- За последние 10 лет, что я работаю, три раза капнула краска на палас. Все идеально чисто вокруг.
Много было вопросов о том, как, не зная языка, Фомин проникается иностранной литературой и пишет по ней целые серии, как ему удается так много путешествовать по миру.
Богуславскому пришлось перевести мои слова о том, что благодаря таким переводчикам, как он, весь мир говорит на одном языке. Саша сорвал искренние аплодисменты.
За полночь мы вернулись в дом к Александру с другом их семьи - Дэвидом, профессором из самого знаменитого колледжа, где раньше работала Кей. Дэвид серьезно увлекался блюзом, и мы проговорили о музыке до утра.
Наутро газеты Флориды назвали Фомина вестником высочайшей культуры России, утверждающим право на интеллектуальное и духовное искусство. Газеты «Winter Park Observer» и «Orlando Sentinel» писали о том, что «его полотна полностью гипнотизируют, поражают использованием точной, похожей на мозаику техникой, гармоничными цветовыми сочетаниями, формами, восхитительными композициями, ясностью и изяществом образов, характеризующими его уникальный стиль, являющийся артистическим синтезом традиционных и популярных направлений живописи. Это комбинация нескольких элементов: русской народной картинки – лубка, отличающегося яркой и изящной композицией, традиций русского авангарда, северных орнаментов, а также красок и стилистических концепций известных живописцев, например, Гогена, Моне, Кандинского, Малевича, Филонова, Дали и многих других. Сознательная комбинация, разработка и организация всех этих элементов в последовательный и уникальный персональный стиль».
Надо сказать, что в музее искусств Орландо в это время проходила выставка мотоциклов, в том числе сделанных вручную. Перфоманс не имел успеха, в отличие от «живой» живописи Фомина.
ОТ МИНУС 30 ДО ПЛЮС 30
Акклиматизацию мы проигнорировали. Пока в России стояли холода, 12 января мы купались в Мексиканском заливе, на одном из лучших пляжей Клируотер. Ели в кафе Фрэнчиз разрекламированные Кристиной Томчак, директором консалтинговой фирмы, которая принимала нас в гостях в своем доме в г. Тампа, лучшие на побережье бутерброды с морским окунем. Она устраивала встречи на уровне высших лиц государств. К нам она испытала простое любопытство.
По дороге мы заехали в Музей Сальвадора Дали в г. Санкт-Петербург, встретившись с руководством которого подарили открытку с картиной Фомина «Подарок Сальвадору Дали».
Коллекция была расположена в хронологическом порядке, что позволяло проследить этапы творчества великого мистификатора. Позже мы могли сравнить ее с музеями в Барселоне, Кадакесе и Фигерасе. Музей, построенный на деньги двух американцев, поддержавших Дали материально, был расположен в живописной бухте, где стояли на приколе грандиозные яхты. Коллекция начиналась с 1917 г. и показывала влияние Сезанна, Вермеера, Эрнста, и Кирико. Среди ранних работ я обнаружила чистый лубок. С 1926 г. Дали начал работать в своем стиле. Когда мы добрались до «Открытия Америки Христофором Колумбом», я долго рассматривала «Санта-Марию» - корабль Колумба с чертами Дали, голых мальчиков, символизирующих чистоту идеи, с которой они пришли в мир, распятого Христа, мух-кресты на одеянии епископа, и стандарт в руках Колумба, в котором угадывалось лицо Галы.
- Ради нее он открывает Америку. Красивая работа, а идея еще красивее, - сказала я.
Мне всегда казалось, что всегда и во всем должен быть смысл. В этой картине заложен огромный смысл. И неожиданно я спросила:
- Сколько метров эта картина?
Никто из смотрителей, а потом еще вызвали и дирекцию, не ожидал такого.
Чтобы успокоить меня, Богуславский навскидку предположил: «видимо, 3 на 4 с небольшим».
- Как наша кухня, - ответила я, - Можно было бы постелить такую репродукцию на пол.
Затем мы перешли к другим работам.
Из зала, где были размещены 10 акварелей и 36 иллюстраций к «Дон Кихоту Ламанчскому» Сервантеса 1946г. меня волокли волоком. Хотелось видеть и видеть. Но надо было отправляться в путь. Фомин всю дорогу уговаривал, что напишет Дон Кихота лучше.
Старый русский Новый год и одновременно день рождения Фомина мы отмечали несколько раз – по русскому и американскому времени, начиная в ночь с 13 января на 14 января.
В грозу и проливной дождь мы оказались в изысканном доме Поля Ликата и его супруги Лэни, где на импровизированной сцене, был дан концерт рок-музыки. Но сначала Богуславский сыграл на гитаре русские мелодии. А потом Кей, стоя на коленях, спела на греческом языке пронзительную песню о том, что Греция в опасности. Из-за женщины, о которой эта песня. Когда женщина говорила, рушился мир, падали бомбы. Нетрудно было понять, что эта песня о большой страсти. Тогда-то я и полюбила Кей всей душой.
Я с удовольствием уплетала фондю, не отрывая взгляда от одной из картин Фомина, висевшей над камином этого изысканного особняка.
14 января мы проводили на родину Скрипкина, и в тот же день к нам приехал из Сарасоты гениальный писатель Саша Соколов с женой Марлин, тренером многих чемпионов Америки по гребле. В музее они живо обсуждали, на кого из известных им спортсменок или жен писателей я похожа, в том числе и характером, поведением. Справившись за полчаса с ролью фона для картины, я узнала о себе столько, что поняла: могу представлять интерес не меньший, чем виновник торжества. После Диснеевских Парков нас ждал бал в настоящем дворце, который арендовал в ночь с 14 на 15 января Евграф (по-американски – Николас), иммигрант по втором поколении, друг Богуславского, отличный повар и хороший игрок на балалайке. На Русский бал он пригласил и за свой счёт доставил самолётом в Орландо известных танцоров танго из Буэнос-Айреса. Я случайно зашла в гримерку, где они готовились к выступлению и, несмотря на их явный шок, подправила свой макияж. Если бы я до этого видела все, что они могли сделать на сцене, я не осмелилась бы заглянуть в гримерку без роз. Фомин, познакомившись с каким-то бывшим русским хоккеистом из НХЛ, зарабатывавшим на хлеб на балалайке в ансамбле, не удержался и прилично сыграл на его инструменте «Светит месяц».
Остаток ночи на кухне Богуславского и следующий день мы провели с Соколовым и Марлин. В это время где-то в одном из театров Москвы шла пьеса Соколова. Богуславский признался, что самый трудный (который мы читали) роман Саши Соколова «Между собакой и волком» он переводил на польский больше 10 лет. Фомин пообещал к следующей выставке во Флориде написать работу по этой книге. А Соколов подсказал тему следующей выставки «Животные Флориды».
Все оставшиеся дни мы с Наташей Майнард, с которой познакомились на выставке, осматривали прочие достопримечательности – Буш Гарденс и парки с павильонами фильмов известных киностудий. Самым захватывающим был Морской Мир, в котором было шоу с касатками, дельфинами, морскими котиками, там плавали акулы и разноцветные манты, которых можно было гладить.
ГОД ТРЕХ ВЫСТАВОК
На вторую выставку в марте 2008г. в Albin Polasek Museum and Sculpture Gardens Фомин отправился без меня. Перед этим с серией о флоре и фауне Флориды познакомились финны. В декабре 2008г. по просьбе Матти Вехвиляйнена Фомин открыл свою персональную рождественскую выставку в культурно-развлекательном центре Саркисалми. Там же в постоянной экспозиции находилась часть работ из серии «Калевала».
В марте, выбрав маршрут Хельсинки-Франкфурт-на-Майне-Орландо, Фомин чуть не опоздал на рейс, потому, что у водителя маршрутного «такси» на финской таможне не оказалось документов, разрешающих проезд по территории Финляндии. Добираясь на «попутках», он чудом успел на свой самолет. 3 марта поздно вечером он благополучно приземлился в Орландо, где его ждал Богуславский. Прямо с порога профессор сообщил ему, что картины работники музея будут вешать в ночь с 3 на 4 марта, так как об открытии выставки 4 марта объявлено во всех газетах. А до 3 числа таможня Орландо не выдавала прибывшие из Финляндии картины музею. Из Бостона прилетел высокопоставленный чиновник, который лично произвел досмотр картин, после чего они были разрешены к выдаче.
Эта бессонная ночь надолго запомнилась не только музейщикам, но и флористам, оформившим каждую работу художника стойкой с композицией цветов, соответствующих теме данной работы.
Официальных открытий опять было два: 12 марта - фуршет, лекция Богуславского и пресс-конференция и 14 марта – закрытое мероприятие для спонсоров и друзей музея с золотыми табличками. Банкеты были изысканными. На столах стояли сухие вина из десятка разных стран, и к ним подавался сыр из тех же стран. Фомин сразу вспомнил Дали, любившего повторять: «Иисус любил красное вино и сыр, и ел его много».
Каждый, кто покупал картину, почему-то просил на память сфотографироваться рядом с ней вместе с автором. О серии «Флорида» один из самых популярных каналов американского телевидения снял получасовой фильм, который можно было видеть потом год в Интернете. Это событие директор музея пригласила героев фильма отметить в известном итальянском ресторане.
Познакомиться с Фоминым приехал Александр Мигунов, известный в литературных кругах как Виктор Брук, с супругой, содержательницей школы музыки и балета. А к Саше Соколову и Марлин Богуславский отвез Фомина в г. Веллингтон. К тому времени мы с этой парой подружились, проведя вместе лето в Коктебеле на Украине в 2007г. В Веллингтоне Соколов катал его на лодке по озеру, где водились аллигаторы, что оставалось страшной тайной для всех тренирующихся.
Фомину запомнилась рыбалка на даче Евграфа. Под польскую водку они пели казацкие песни и жарили мясо на гриле. Пребывали два дня на природе в исключительно мужской, очищенной от общения с женским полом ауре. Неслучайно на следующий день, 17 марта, улетая, Фомин забыл зарегистрироваться, не прошел таможню, подал паспорт пограничнику, но тот посмотрел сквозь него, как сквозь стекло, и не поставил отметку. В самолет бестолкового пассажира не пустили. Долго возмущались, как такое в Америке возможно.
Перебили билет на следующий рейс, улетающий днем позже, а пока поместили в гостиницу. На следующий день его самолет, едва взлетев, приземлился. Кто-то умер. Самолет опоздал на два часа, и во Франкфурте-на-Майне пришлось перебивать билеты на другой рейс до Хельсинки. В аэропорту столицы Финляндии измученный Фомин позвонил прилетевшим в этот день из Италии друзьям Кузьминым, и те такие же измученные дали ему кров, еду и питье. Переночевав по дороге в Петрозаводск у Вехвиляйнена, блудный сын оказался дома. А выставка в Штатах продолжалась еще полтора месяца.
В это время мы путешествовали по Бангкоку и Паттайе, где встречали тайский Новый год, обходя все храмы по очереди, прыгали с «тарзанки» с самой высокой башни в Азии. И мечтали о Париже, где в сентябре 2008г. должна была состояться персональная выставка Фомина в престижной галерее ART-Present. Кстати, пока в США Фомин делал эскизы к «парижским» картинам, галерея уже купила одну из его работ.
